На краю стою

Оператор: Арчил АхведианиОна всегда начинала негромко и нехотя, потому что устала повторять ему то, что они оба прекрасно знали.Нет, первый раз я так боялась, что, кроме страха, ничего не чувствовала.Честно. Зато потом Особенно, когда тебе дали первый отпуск. Помнишь? Сразу после свадьбы тебя вызвали — была какая-то тревога, какой-то сигнал про большую партию наркоты. И тебя не было две недели. А потом потом ты приехал — в пять утра, весь какой-то прокопченный, пыльный, небритый. И набросился на меня прямо в прихожей. Прямо в прихожей схватил, поднял на руки и Целовал и вбивал в стенку так — я думала: Господи, сейчас дом развалится, соседи ментов вызовут. Но по ходу рассказа воспоминания заводили ее, голос садился и уходил куда-то вглубь — туда, откуда они, все женщины мира, черпают чувственность и умопомрачение самых сакральных минут своей жизни.А он Лежа рядом с ней, он уже видел совсем другое: Памир и беспощадное солнце, обжигающее и жалящее глаза и кожу, как рой безжалостных пчел, от которых некуда деться. Плюс шестьдесят в тени, но откуда взяться тени, когда ты стоишь на посту, на вышке среди скал и горных кряжей, раскаленных так, словно сам Всевышний готовится изжарить на этих камнях твои мозги, печень и душу. Ты торчишь на этой вышке, как кусок мяса на острие шампура, а под тобой — ну, совсем рядом, каких-нибудь триста метров вниз — ледяной поток горной реки и змея дороги в Китай и Афганистан. Кажется: на кой ляд им, российским погранцам, жить тут, в развалинах древней крепости, наскоро оборудованной под казарму и блокпост, и охранять границу какой-то азиатской Гюльфары в горах Бадахшана? Но ляд, то есть смысл есть. Именно через Гюльфару катят из Афгана в Европу тонны наркоты — да, да, не килограммы, не пуды, а именно тонны кокаина, героина, гашиша, опиума и прочей дури.