Лет в пять я совершил открытие, что Деда Мороза нет, а для того, чтобы его подвыпивший аватар подарил тебе пакетик конфет, родителям нужно подсуетиться с билетом на елку.
В 15 — что мандарины не так уж радуют. И уже в зрелом возрасте — что тетки в шапках с люрексом, ожесточенно сгребающие с полок супермаркетов майонез и зеленый горошек, — это настоящий символ праздника вроде имбирного печенья и рождественских вертепов.
Потом я познал ужас корпоративов с пластиковыми стаканами и душной теснотой такси в объятиях заместителя главного бухгалтера, безысходность пробуждения и заглянул в бездны ада, походив по тематическим детским елкам с монструозными ростовыми куклами, перекуривающими между представлениями, не снимая костюмов.
И на некоторое время впал в хандру, ибо не радовали ни «Ирония судьбы», ни вязаные носки, ни эти десять дней, когда все более пронырливые друзья и приятели с лыжами наперевес уехали по предварительной брони в Альпы, хохочут и пьют глинтвейн, а ты рыщешь между кинотеатрами и затухающими остатками оливье. А пару лет назад Вселенная сама дала ответ.
Добросовестно выслушав президента, отправился взглянуть на пиротехническое безумие за окном в надежде, что кто-нибудь опять пустит ракеты не в том направлении, будет шум, скандал и хоть какое-то разнообразие. И увидел приятного такого дядечку с лицом чуть ли не профессора в компании собаки. Профессор шел и, казалось, даже светски беседовал с невозмутимым псом. Вот оно, все слишком просто: нужен близкий человек или хотя бы млекопитающее, на худой конец, рыбка. И гори они огнем, эти мандарины и даже заместитель главного бухгалтера. С тех пор открыл для себя новый вид новогодней лихорадки.
Пока в городе охота за новогодней мишурой, я лихорадочно ищу близких, с кем смогу говорить обо всем на свете под этими ужасными вспышками петард.
Рисунок Саввы Мысова
