Радиоактивный Гек
Городские площадки, пригодные для киносъемок.
Снять фильм при определенной сноровке и толике нездорового цинизма можно где угодно, хоть на письменном столе, а на главную роль назначить ручную белую мышь. Хоум-видео сегодня рулит, но и мы не лохи: подобного рода дешевкой нас не соблазнить.
А подать-ка нам бюджет на миллион долларов, съемочную группу численностью, сравнимой с армией мелкой прибалтийской республики! И режиссера достойного, уровня Никиты Михалкова, но только без его великодержавных прибамбасов. А на главную женскую роль, натурально, Чиччолину, пусть играет любимую жену красноармейца Сухова в Каракумах. Место съемок, естественно, Челябинск — лучший город на Земле (после Биробиджана, Андижана и Магадана). Территория невозможной любви, гигантской нереализованной потенции и мистических загадок, которые поджидают за каждым углом.
Радиоактивный Гек
Начнем с полноводного Миасса, богатого всеми элементами таблицы Менделеева. На его берегах можно снять апокалиптическую версию Гекльберри Финна, выжившего вместе с негром Джимом после ядерной войны. Или после несанкционированного выброса радиоактивных отходов на химкомбинате «Маяк». Миасс источает ровный и сильный радиационный фон, герои фильма уютно устроились на плоту и ловят на блесну саблезубых окуней. Кончается фильм счастливо: негр Джим занимает пост мэра Челябинска, либералы ликуют, а Гек вступает в «ЕдРо», бросает курить и женится на дочке еманжелинского олигарха.
Можно снять и римейк «Весны на Заречной улице»: натуры в городе хоть залейся. Проходная бывшего ЧТЗ, трубопрокатного завода, металлургического и ЧЭМК — выбирай на вкус. Но суть одна: челябинский гопник приходит на практику, влюбляется в выпускницу педуниверситета.
Весне — дорогу
Можно снять и римейк «Весны на Заречной улице»: натуры в городе хоть залейся. Проходная бывшего ЧТЗ, трубопрокатного завода, металлургического и ЧЭМК — выбирай на вкус. Но суть одна: челябинский гопник приходит на производственную практику, влюбляется в гламурную выпускницу педуниверситета и перевоспитывается радикальнейшим образом. Молодые женятся, родят семерых детей, а на материнский капитал покупают небольшой парфюмерно-металлургический комбинатик.
Танцующий Рахмон
Танцующий Рахмон
Ночные клубы Челябинска настолько многолики, что в любом из них можно снять русскую версию мюзикла «Танцор диско». Вместо индийского изможденного парубка на главную роль возьмем упитанного таджикского гастарбайтера Рахмона, который день напролет асфальтирует челябинские улицы, а вечером идет на Кировку и кочует из заведения в заведение, радуя персонал зажигательными национальными танцами и песнями. Там его встречает заезжий столичный продюсер, обещает златые горы и московскую прописку в обмен на кабальный контракт. Но не тут-то было! Целомудренный Рахмон отвергает домогательства московского грязного старикашки и продолжает танцевать в челябинских клубах за еду. Оскорбленный в худших чувствах продюсер пытается подстрелить нашего танцора из гранатомета «Муха», но прибор переклинивает, и снаряд разрывает столичного злодея на куски, которые в рапиде разлетаются на фоне туманного челябинского неба. Восхищенная публика рукоплещет, паренька назначают резидентом и арт-директором нового танцевального клуба «Курган-Тюбе», где звучит крутейший технотранс, исполняется танец живота и активно работает безалкогольный бар. В конце фильма непрерывно танцующий (никаких таблеток, только зеленый чай и свежая лепешка!) Рахмон становится главой таджикского землячества и многодетным отцом.
Беги, Ильич, беги!
Фантастические образы типа «Медного всадника», пражского Голема и ожившей статуи Командора так и подмывают снять челябинский хоррор с участием оживших статуй, украшающих городские площади и скверы. Знатная, доложу я вам, получилась бы трагикомедия — комедия со слезами на глазах! Зачин: некий сумасшедший профессор-гений Женя Лукашин, обозленный на весь белый свет, придумал волшебный порошок, способный оживлять статуи. В новогоднюю ночь, как следует попарившись с друзьями в сауне «Авокадо», наш отрицательный герой выходит на дело. Пока кремлевские куранты бьют двенадцать раз, профессор посыпает белым порошком монументы «Сказ об Урале», Ильича на пл. Революции, многочисленные мини-монументы на Кировке, памятник Прокофьеву и, конечно, гранитного Курчатова в компании с бронзовым студентом возле главного корпуса ЮУрГУ. Когда челябинцы, чокнувшись шампанским, выходят освежиться на улицы, их охватывает панический ужас: уж не галлюцинируют ли они? По проспекту Ленина с грохотом мчатся исполины из бронзы и гранита, круша все на своем пути.
Батюшка-Урал, размахивая молотом, сносит небоскребы, уродующие исторический центр Челябинска. Бронзовый студент сверкает натертым до блеска гульфиком, Курчатов испускает лучи смерти, уничтожающие тараканов, крыс и бродячих животных. Орленок кричит: «Развяжите мне руки, поднимите мне веки!», Ильич тщетно пытается штурмовать почтамт, телеграф и здание областной администрации. А Прокофьев испускает звуки такой громкости, что даже в Аргаяше у селян закладывает уши. За ними мелким бесом поспешают чугунные городовые, нищие, саксофонисты и десантники-гитаристы. Завершает кавалькаду Первая учительница, кокетливо покачивая налитой декольтированной грудью. Вся эта гоп-компания куролесит напропалую, бьет витрины бутиков, грабит награбленное и раздает все это бедным людям, которые уже тут как тут — понаехали из Колупаевки, Федоровки, Тарасовки и других депрессивных районов города. Финал, понятное дело, счастливый. Безумный профессор Лукашин, устав от собственных бесчинств, встречает на вокзале заплаканную учительницу Надю, отставшую от поезда Алматы–Петербург. В его сердце пробуждается жалость, а затем и сострадание: он бежит следом за ожившими статуями, дует в волшебную дуду, и монстры следуют за ним в направлении Шершневского водохранилища, на дне которого и остаются. Мокрый, но счастливый Лукашин отогревается в объятиях Наденьки, Челябинск остался без статуй, небоскребов и бутиков — финита ля комедия!
Пантелей Ручкин
Фото: shutterstok.com
