О делах-мухах, дорожных сказках, семейной жизни, и, главное, о том, как стать писателем. На фестивале "Книгоград" челябинские фанаты встретились с автором книг про Таню Гроттер и Мефодия Буслаева. Писатель ответил на самые важные вопросы, например, будет ли продолжение у «Тани Гроттер» (спойлер: нет, не будет), а ещё дал несколько дельных советов о писательской деятельности.
О Тане, Мефе и «ШНыре»
- «Таня Гроттер» — завершенная серия? И будет ли продолжение у «Мефодия Буслаева»?
- Представьте ситуацию, что 20 лет назад актриса сыграла Джульетту, и вот сейчас решили снять фильм «Джульетта 2». А спустя 20 лет это уже совсем другой человек, совсем другой типаж. Все эти сериалы, если когда-то будете их писать, пишите всегда на одном дыхании, одним блоком. Если вы спустя 10 лет решите вернуться к тому же сериалу, это будет «Джульетта 2», это будет неправильно. Надо что-то новое создавать и вперед шагать.
- Вы скучаете по Тане и Мефу?
- Немножко скучаю, но это такая ровная скука, как по детскому садику. Есть такие моменты.
- Насчет Мефодия Буслаева — насколько тесно он связан с Таней Гроттер?
- Мефодий Буслаев и Таня Гроттер немножко переплетаются на уровне второстепенных героев, просто чтобы объяснить читателю исходные правила игры: что это одно время, один временной срез, магия. Но на уровне главных героев я никогда не собирался сериал переплетать. Если я бы писал книжку, где Чебурашка взял Буратино за руку, и они вместе пошли в гости к Винни-Пуху, — это было бы как-то не так, мне бы это не понравилось.
- В книгах про Мефодия Буслаева очень подробное архитектурное описание Москвы. Насколько оно достоверно?
- Ну, там что-то существует, что-то не существует. Москва родной для меня город, поэтому в сериале Мефодий Буслаев — он очень узнаваемый, но стоит помнить о том, что если в книге где-то на крыше стоит ведро, то не нужно идти по этому адресу и на той самой крыше искать то ведро.
- А Дмитровка, 13 (адрес резиденции мрака в сериале «Мефодий Буслаев») существует?
- Да, Большая Дмитровка, 13 — абсолютно реальный адрес. Когда я обращался к истории этого дома, то понял для себя, что здесь находится резиденция мрака в Москве, потому что дом с чертовщинкой.
- Сейчас вы пишете серию «ШНыр» (о школе ныряльщиков). В ней девять книг, скоро выходит десятая. Будет ли она последней?
- Ну, я чувствую, что сериал подходит к концу. Уложусь ли в я десятую книгу или нет, не знаю, у меня плохо с математикой, я филолог. Но сериал близится к завершению, я считаю, что большого количества книг про школу ныряльщиков не будет.
О писательстве
- Какой бы совет вы дали себе как начинающему писателю?
- Наверное, никакого бы совета не дал. Если это касается творческого пути, то здесь главное — идти. Путь в тысячу миль начинается с одного шага. То есть пиши, пиши, пиши, и работа сама себя создаст. Если вы хотите заняться бегом, вы же не читаете книг [о беге], а просто бежите, так?
- У каждого писателя есть первый читатель. А кто первым читает вас?
- Мой редактор в издательстве. Домой я приношу уже готовые книги. Вообще, никогда и никому не показывайте половину работы, это большая ошибка, которую я любому писателю не советую делать.
- Какое из своих произведений считаете самым сложным?
- Сложнее всего даются книги-сериалы. Обычно месяцев восемь с одной книгой носишься, она по объему получается очень толстой, в ней много сюжетных линий, абзацев, которые редактор потом бракует, ты с ним не соглашаешься, думаешь, мол, какой он плохой и ничего не понимает. Потом, когда уже перерабатываешь, понимаешь, что реально книга стала лучше. Труд вложенный, он всегда окупается.
- Нужно ли писателю общение с коллегами?
- Писатели друг другу никогда про книжки не говорят. Они про машины говорят, про рыбалку, про одежду, но никогда не было со мной такого, чтобы спрашивали, как ты книги пишешь, как сюжеты. Из книги можно получить гораздо больше.
- Что вообще самое важное для писателя?
- Не кормиться в собственном жанре. Вот когда в ванне купаетесь, вы оттуда воду не пьете, хотя это же вы купались, по сути, чем брезговать? Так и писатели: если детский писатель читает детские книжки, а писатель-фантаст — фантастику, то это где-то в этой ванне его и держит. Нужно захватывать материалы из других сфер жизни. На самом деле всякие писатели возникают из читателя. Пока вы не прочитали три тысячи чужих книг, вы не напишете одной своей.
- Как относитесь к аудиокнигам?
- Даже если вы какую-то книгу читали, то попытайтесь её послушать, потому что это совсем другое. Когда вы читаете, вы где-то абзац пропустили, где-то пораньше закончили, потому что вас отвлекли, где-то пейзажик пропустили, поэтому минимум треть книги вам незнакома. Плюс аудиокниги позволяют вам читать книги, до которых вы ещё как читатель не доросли.
- Как вы прорабатываете концепцию мира и персонажей?
- Очень важно рисовать, даже если вы рисуете плохо. И ещё важно делать на героев досье. Например, у вас двести героев, у каждого своя бабушка, дедушка, есть любимые словечки. Да и просто запомнить цвет глаз у двухсот героев — человеческая память с этим не справится. Очень важно, когда на каждого героя есть краткое досье, как он выглядит, какого он роста, потом память все это воскресит, главное, чтобы было от чего оттолкнуться.
- У вас есть любимый персонаж ваших книг?
- Ну, всех любишь в разной степени. В «Тане Гроттер» очень любил Баб-Ягуна, Таню, в «Мефодии Буслаеве» — Эссиорха, Арея. В каждом герое скрыто настроение, потому что если совсем герой на меня не похож, то я не смогу писать. Чтобы понять какого-то героя, нужно, чтобы в тебе самом был кусочек этого героя. Каждый трусил, каждый жадничал. Вот если вы сумеете запомнить себя в этом состоянии, то вы в этого героя эти черты вложите.
- Когда лучше всего писать книги? Есть какое-то определенное время?
- Очень много дают утренние часы. Если пишете, попробуйте утром это делать, вставайте в 4-5 утра, дайте взглянуть свежими силами на работу, довольно много успеете сделать. Вечером уже не та концентрация.
- А ещё какие-то советы будут?
- Очень полезно составлять список дел. У меня есть дела-мухи, дела-лягушки и дела-слоны. Дело-муху можно сделать за 3-5 минут, дела-лягушки — это дела среднего размера, требуют часа-полутора. А дела-слоны — это что-то большое. Сразу его не сделаешь, нужно разбивать на кусочки.
Еще очень важно перестраиваться, чтобы мозг отдыхал. Если вам показалось, что у вас депрессия, стоит двести раз отжаться и станет гораздо лучше.
Если вы хотите что-то успеть, то у вас не должно быть телевизора, смартфона и очень ограниченный доступ в интернет. Даже самому занятому человеку, даже директору завода, и ему бы хватило 5 минут в день, чтобы проверить там какое-то важное письмо, ответить кому-то. Не бывает больше 3-4 важных писем, даже если вы Лев Толстой.
- У вас в книгах заметен переход от магии к реальности. С чем это связано?
- С моим собственным взрослением. Я стал писать очень рано, лет двадцать назад. И вот каждая книга — это моя фотография того года, на том этапе творчества. Я надеюсь, что становлюсь лучше как писатель.
- А поменять ничего в старом не хочется?
- Ну, я иногда слушаю старые произведения в аудиокнигах. И вот слушаешь и думаешь, кто же это написал? Просто забываешь. А потом звучит имя героя, и ты узнаешь свою книгу и думаешь «это неплохо». Как-то так.
О детях
- У вас семеро детей, вы читаете им свои книги или какие-то другие сказки? Бывало, что сочиняли на ходу?
- Есть так называемые «машинные сказки». У нас микроавтобус, дети все время там дерутся, толкаются, автобус начинает раскачиваться, я очень нервничаю. Особенно если едешь куда-то час или два, это больше похоже на гладиаторские бои. Поэтому я говорю всем «молчите», и начинаю рассказывать какие-то «машинные сказки». Они никакой литературной ценности не имеют, например, я вижу люк открытый, и говорю: «Почему люк открыт? Потому что вчера вечером здесь пропал человек! Это абсолютно реальный факт, видите, здесь даже стоит красный флажок, полиция оцепила». В общем, начинаю что-то такое плести. Это из серии «что вижу, то пою».
Прочитайте "Бунт пупсиков", "День карапузов". Относительно хорошие книги, но не потому, что я себя хвалю, там жизненный материал.
Вообще, каждый из нас может написать одну гениальную книгу. Вот в каждом есть одна уникальная книга — это история вашей жизни.
Ни у кого не было вашей бабушки, никто не рос в вашем дворе, больше ни у кого не было вашего хомяка и ваших одноклассников.
- Вы сами много читали в детстве?
- Я читал очень много, за день прочитывал страниц 300 — это была такая минимальная норма. Зачитывался до того, что вечером уже не помнил, как меня зовут, голова пухла. Такой ярко выраженный книжный алкоголизм.
- Ваши дети — читающие?
- Большая часть читающие, конечно, но хотелось бы, чтобы они больше читали.
- А как относятся к писательству? По вашим стопам никто не собирается?
- Они иногда начинают что-то такое делать, но это очень сложный момент, так как всякое начинание должно исходить от самого человека.
- Помогаете им?
- Ну... У каждого из нас стоит фильтр на родителей. Даже когда мне мама говорит абсолютно правильные вещи, то я эти вещи не воспринимаю, потому что у каждого этот фильтр. Каждому кажется, что родитель ему не желает добра. Это со всеми людьми действует, поэтому если я хочу дать какой-то совет своим детям, то я его даю через другого человека, потому что я боюсь, что это может сработать наоборот. Если кто-то из детей начинает писать, то его ни в коем случае нельзя поощрять, говорить «пиши».
- В ваших книгах есть элементы воспитательного романа. Вы их специально закладывали?
- Нет, просто то, что тебе интересно, перетекает в книгу. Сложно кого-то чему-то учить, если тебе это самому неинтересно. Просто, когда я это писал, сам был в этом материале.
Беседовал Никита Лисовский
